|
 17 декабря – 245 лет со дня рождения Людвига ванн Бетховена (1770-1827), немецкого композитора
Если речь идёт о гении, то не столь уж важно, как именно он проявляется – в глубине ли, как у Баха, в высотах ли, как у Моцарта, или сразу в глубинах и в высотах, как у Бетховена. /Р. Шуман/
В 1793 г. 23-х летний Бетховен так сформулировал девиз своей жизни: «Творить добро, где только можно, любить свободу превыше всего; за правду ратовать повсюду, хотя бы даже перед троном». В этих словах, с которыми композитор обратился к другу, – бетховенское понимание предназначения человека. В них ключ к проникновению в смысл его творчества.
Людвиг ван Бетховен родился в Бонне в 1770 г. в семье музыкантов придворного оркестра. Дед будущего композитора был капельмейстером, отец – певцом. Дед умер, когда маленькому Людвигу не было и четырёх лет. Отец, легкомысленный человек, склонный к пьянству, не был способен воспитывать сына.
Первое сильное влияние на развитие Людвига оказал скромный органист Боннской капеллы Нефе, образованный человек, просветитель, близкий к группе «Буря и натиск». Нефе первым понял гениальность своего ученика, силу его темперамента и воображения. Именно он разбудил в Бетховене жажду образования, познакомил с произведениями мировой литературы, начиная с поэм Гомера и кончая творчеством выдающихся современников – Гёте и Шиллера, с музыкой Баха и Моцарта. Скопив уроками небольшую сумму денег, в 1787 г. Бетховен едет в Вену, где жил тогда Моцарт, чтобы услышать его игру. Произошла встреча двух гениев. 16-летний Бетховен играл любимому композитору, импровизировал на заданную тему. Поражённый необычностью игры молодого человека, Моцарт, обращаясь к присутствующим, произнес пророческие слова о том, что этот юноша заставит о себе говорить весь мир.
Бетховен мечтал брать уроки у Моцарта, но болезнь матери, которую он горячо и нежно любил, потребовала его возвращения в Бонн. Мать умерла. Забота о младших братьях – отец совсем спился, и Людвиг должен был взять на себя заботу о семье – на несколько лет отсрочила переезд Бетховена в Вену. Только в 1792 г. он окончательно покидает Бонн и поселяется в Вене – музыкальной столице Европы.
Моцарта уже не было в живых. Бетховен занимался у Гайдна, берёт уроки у Сальери. Вначале в Вене он испытывал большие трудности: живёт в полуподвале, страдает от холода, постоянно недоедает. Его средства складывались из подарков аристократов, в салонах которых он выступал, а также из частных уроков. Но уже в то время Бетховен получает известность как пианист-виртуоз и одарённый сочинитель-импровизатор.
Всеми силами Бетховен отстаивает свою независимость, своё достоинство человека и композитора-творца. В течение двух лет, по приглашению князя Лихновского, Бетховен жил в его имении. Лихновский, тонкий знаток музыки, высоко ценил талант Бетховена. Но когда он однажды попытался заставить музыканта помимо его желания выступить перед гостями, Бетховен, несмотря на ночь и непогоду, пешком ушёл из имения, оставив Лихновскому записку: «Князь, тем, что Вы собой представляете, Вы обязаны случаю и происхождению. Тем, что я собой представляю, я обязан только самому себе. Князей есть и будет тысячи. Бетховен же – только один». И в дальнейшем, став известным композитором, Бетховен решительно выступал против унизительного положения деятелей искусства в обществе.
Постепенно Бетховен привык к австрийской столице. К нему пришло не только признание, но и слава. Молодого композитора приглашали в знатные салоны, аристократические дамы добивались чести попасть в число его учениц. Одна из них, молодая графиня Джульетта Гвичарди, довольно сильно затронула сердце гениального композитора. Он мечтал на ней жениться. Но Джульетта оказалась ветреной и капризной, она не смогла серьёзно отнестись к мысли о браке с музыкантом, хотя бы с знаменитым. Бетховен с глубокой скорбью пережил крушение своих надежд. Но она вдохновила Бетховена на величайшее создание: в 1802 г., в счастливейшее время своей жизни, Бетховен написал сонату-фантазию (сонату № 14), названную «Лунной» и посвятил её Джульетте. Это рассказ о красоте, о любви, об одиночестве человека, мечтающего о встрече с возлюбленной и предчувствующего невозможность счастья...
 Начало XIX в., примерно с 1802 по 1814 г. – расцвет творчества Бетховена. В эти годы созданы самые великие его творения: пять симфоний – среди них симфония № 3 – «Героическая» и Пятая симфония; фортепианные сонаты – среди них знаменитые № 8 – «Патетическая», № 14 – «Лунная» и № 23 – «Аппассионата»; музыка к драме Гёте «Эгмонт», опера «Фиделио».
Эти удивительные по творческим достижениям годы были временем, когда Бетховен сумел победить судьбу. В 1798 г. великий композитор почувствовал, что теряет слух. Он был потрясён, считая, что это конец творчества. Но сила воли, любовь к жизни и к музыке победили. «Я схвачу судьбу за глотку, совсем меня согнуть ей не удастся!» – заявил он. И судьба покорилась Человеку. Глухой композитор создавал гениальные произведения. Тема борьбы с судьбой, с насилием и огромная вера возможности людей – главная тема лучших творений Бетховена.
В 1805 г. была создана «Аппассионата» («Страстная»), Композитор считает её лучшей своей сонатой. Две темы, две силы борются на протяжении всего произведения: мрачная, угрожающая тема зла, гнёта и насилия, дикие голоса обступают человека со всех сторон; разворачивается беспощадная борьба, – светлая, ясная, благородная тема, тема Человека, тема жизни и добра, то бесстрашно вступает в бой, то объята трепетом ужаса. Схватка завершается победными звуками: Человек победил! Но победа досталась ценой страшного напряжения сил...
С каждым годом жизнь Бетховена становилась все труднее. Он перестаёт выступать как пианист – с усилением глухоты общение с публикой было всё более затруднительным. Он страдает от одиночества, его изнуряют болезни и тяготят постоянные материальные затруднения. Он порывает с аристократическими знакомыми, общаться с людьми ему приходится при помощи разговорных тетрадей. Но Бетховен остаётся верен себе: много читает, строит обширные творческие планы, пишет музыку.
В 1824 г. он создал свою последнюю – Девятую – симфонию, в которой напомнил людям о великих идеалах Человечества. Она потрясла трагизмом человеческих страданий, титанической борьбы, величием мысли. Её можно считать итогом идейных и художественных исканий композитора. В её финал введено пение – хор на текст шиллеровской «Оды к радости». Это просветительское поэтическое произведение Шиллера с заложенными в него идеями Братства и Свободы волновало композитора на протяжении всей его жизни. Здесь, в финале симфонии, оно звучит как Голос Человечества, проясняя итоговую формулировку главной мысли философского произведения Бетховена.
26 марта 1827 г. Бетховен скончался. Около него не было никого из близких.
29-го состоялись похороны. Гроб провожала двадцатитысячная толпа. Перед входом на кладбище один из венских актёров прочитал надгробное слово, написанное выдающимся австрийским поэтом Грильпарцером: «Он был художник, но также и человек, человек в высшем смысле... Вплоть до смерти он сохранял для всех людей свое человеческое сердце... Не подавленность, а возвышающее чувство должно охватить вас, когда вы стоите перед гробом человека, о котором можно сказать, как ни о ком: он совершил великое...»
«Музыка самое романтическое из всех искусств, пожалуй, можно даже сказать, единственно подлинно романтическое, потому что имеет своим предметом только бесконечное.
Творцы современной инструментальной музыки, Моцарт и Гайдн, впервые показали нам это искусство в полном его блеске; но кто взглянул на него с безграничной любовью и проник в глубочайшую его сущность – это Бетховен». /Э.Т.А. Гофман. Крейслериана. 1813 г./
 «Поистине это был мощный дух...»
Когда он приходил к нам в дом, он прежде всего просовывал голову в дверь, чтобы удостовериться, что там никого нет, кто ему не нравится... Одежда его была самая простая и далека от изысканности, обычной в то время, особенно же в нашем кругу... Он был очень горд; я видела, как мать княгини Лихновской, старая графиня Тун, стоя на коленях перед Бетховеном, сидевшим на диване, просила сыграть его что-нибудь. Бетховен не сыграл-таки. Графиня Тун была, впрочем, женщина очень эксцентричная... Я отлично помню, как Гайдн и Сальери сидели рядом на диване в маленькой комнате (в доме Лихновских), где собирались играть, одетые оба по старой моде: с косой, в башмаках и шелковых чулках, между тем как Бетховен являлся обыкновенно одетый не так и почти небрежно. /Из рассказа современницы. 1865 г./
...Медленно подхожу я к «Schwarzspanierhause, № 200», поднимаюсь по лестнице; вокруг меня всё затаило дыхание; я вхожу в его комнату; он поднимается, лев – с короной на голове, с занозой в лапе. Он говорит о своих страданиях. В эту самую минуту тысячи восхищённых людей проходят под (колоннами портика храма его с-moll-ной симфонии. Но стены готовы расступиться и рухнуть; его тянет на волю; он жалуется, что его так и оставили одного, что недостаточно о нём заботятся. В этот момент в скерцо симфонии басы покоятся на самом низком звуке; ни одного вздоха; тысячи сердец повисли на волоске над бездонной пропастью, и вот он обрывается, и великолепия горного мира громоздятся друг над другом, как радуга над радугой. Мы уже устремляемся по улицам; никого, кто был знал, кто бы его приветствовал. Гремят последние аккорды симфонии, публика потирает руки, филистер с восторгом восклицает: «Вот это – настоящая музыка!»
Так чествовали вы его при жизни. Ни спутника, ни спутницы, которые предложили бы ему себя: он умер в ещё более горестном значении этого слова, чем Наполеон, не прижав к сердцу младенца, один в пустыне большого города... /Р. Шуман. Памятник Бетховену. 1836 г./
 «Он – самая героическая сила в современном искусстве»
(О Бетховене его современники и потомки)
...Вчера я слушал Симфонию в до-минор Бетховена. Бетховен – единственный человек, внушающий мне зависть. Я бы скорей хотел быть Бетховеном, чем Россини; чем Моцартом. Есть в этом человеке божественная сила. В финале кажется, будто волшебник уносит нас в заколдованный мир, в прекрасные дворцы, собравшие чудеса всех искусств, и там, по его повелению, двери, подобные дверям часовни, поворачиваясь на петлях, открывают вам красоты неведомого жанра. <...> Нет, дух писателя не дарит подобных наслаждений; всё, что мы описываем, конечно и определенно, а то, что бросает вам Бетховен, – бесконечно! /О. Бальзак. Из письма Ганской. 1837 г./
Героическая симфония – произведение монументальное, перед которым все симфонии Гайдна и Моцарта то же, что, например, пение птицы, хотя бы соловья, перед человеческой музыкой. Увлекаясь анекдотами о заглавии и посвящении, композиторы любят теперь отыскивать в Героической симфонии баталические картины наполеоновских войн. Совершенно напрасный труд, потому что мысль Бетховена в этом произведении, при всей пластичности, не имеет ничего общего с пороховым дымом, стоном раненых, залпами, свалкой, взрывами и атаками. Сфера этой «симфонии свободы» чисто идеальная, просветленная влиянием античного мира и дающая героические образы отвлеченно, будто в барельефах каких-то, без малейшего намёка на «колорит» и «костюм». /А.Н. Серов. Девятая симфония Бетховена. Её склад и смысл. 1868 г./
Я вспомнил вас, торжественные звуки,
Но применил не к витязю войны,
А к людям доблестным, погибшим среди муки
За дело вольное народа и страны.
Я вспомнил петлей пять голов казненных
И их спокойное, умершее чело,
И их друзей, на каторге сраженных,
Умерших твердо и светло.
Мне слышатся торжественные звуки
Конца, который грозно трепетал,
И жалко мне, что я умру без муки
За дело вольное, которого искал. /Н.П. Огарев. Героическая симфония Бетховена (Памяти А. Одоевского). Середина 1870-х гг./
Вкус в романтике редок в наши дни, ещё реже романтический талант; поэтому лишь немногие владеют нынче той мерой, что уводит в дивное царство бесконечного. Гайдн романтически изображает человеческое в повседневной жизни; он вполне понятен большинству. Моцарт обращается к сверхчеловеческому, чудесному, живущему в глубине души. Музыка Бетховена пробуждает благоговение, страх, ужас, боль – ту тоску по бесконечности, что составляет сущность романтизма. Бетховен – композитор чисто романтический (а потому истинно музыкальный), вот отчего, наверное, вокальная музыка, не допускающая неопределённой тоски, требующая лишь страстей, обозначенных словами, <...> ему удаётся менее, инструментальная же его музыка редко нравится толпе... Глубоко в душе Бетховен романтик, и этот романтизм он выражает в своих произведениях с настоящей гениальностью и силой мысли. Рецензент нигде не ощущал это сильнее, чем в данной симфонии, которая более всех других раскрывает романтизм Бетховена, благодаря непрерывному нарастанию до самого финала, неотвратимо влекущего слушателя в волшебное царство бесконечного. /Э.Т.А. Гофман. Из рецензии «Симфония № 5 в c-moll Людвига ван Бетховена» 1810 г./
Бетховен (биография)
Людвиг ван Бетховен. Концерт № 5 для фортепиано с оркестром, соч. 73
Людвиг ван Бетховен -Тройной концерт,Op. 56
|
